крадущийся котиколюб
Утро для меня началось как обычно в девять. Я спрыгнул со смятых за ночь простыней, поежился и накинул рубашку. Серый свет безцеремонно врывался в мое окно, хотя сейчас я был бы рад даже одному единственному рыжему лучику. Неуклюже прошлепал в ванну, поджимая пальцы. Зеркало встретило меня угрюмой рожей, такой же серой, как небо. Провел ладонью по шеке, щетина с радостным хрустом выставила вперед свои колючки - хоть кто-то радуется сегодняшнему утру! С кухни раздался недовольный заспанный мяв кошака, через секунду к нему присоединилась его подружка – они всю ночь топотали по квартире, а под утро проголодались и поджидали момента, когда я проявлю активность. Но Она не любит не бритых мужчин, так же, как и не заправленную постель. Вспомнив об этом, кидаюсь в спальню. Ворох подушек, одеяло, боже! Разве нельзя было придумать что-то менее объемное.
Минут через десять захожу на кухню. Два откормленных колобка трутся об мои ноги и урчат от счастья, а я, посвежевший, выпиваю свой чай и спешу на работу. Жизнь продолжается. Раньше Она хмурила бровь и надувала губки: «Милый, не забудь побриться!» А теперь я всё делаю сам. Всё и всегда.
Начался наш незатейливый роман в начале века. Мы любили и страдали из-за непонимания друг друга, как любая пара на свете. Она капризничала, я же с радостью выполнял все ее пожелания. Я обожал ее, я ревновал ее, я стремился каждую минуту быть рядом. Мы засыпали рядом, укрывшись одним одеялом, но утром всегда она сворачивалась как гусеница, закатавшись в него с головой. Мы смеялись и шутили, ездили отдыхать, любили друг друга везде, совершенно не стесняясь посторонних. Завели махонького котенка, который заменил нам любимое дитя. Теперь этот пузан наверное дрыхнет на батарее, рядом со своим верным другом.
Так прошло четыре года, мы поженились, обменялись кольцами и я стал ощущать ее как свою часть, как одно со мной целое. А через какое-то время она стала угасать, как отработавшая свое лампочка светит тускло-тускло, потом на секунду вспыхивает и гаснет навсегда. Ее взрывом была законченная работа над одним проэктом – неделю она излучала энергию как раньше,а потом бросила всё и уехала из города. Я искал ее, вдруг резко осознал, что потерял нечто бОльшее, чем жену, чем верного друга, я потерял себя, а теперь не могу найти. Я обзвонил все больницы и морги, но никто о ней и не слышал. Через неделю она позвонила, заспанным голосом объявила, что она в тысяче километров от меня, и чтобы я не беспокоился.
Я бросился на вокзал, купил билет на ближайший рейс, выехал так быстро, как только смог. Но я опоздал – к моему приезду от нее ничего не осталось – похороны были назначены на следующий день, а я даже не узнал от чего она умерла.
Я кончился, жизнь кончилась. Мир умер вместе с ней, в ту же секунду. Это я понял еще в поезде, но ничего не мог… После обряда захоронения я еще какое-то время жил на кладбище, не мог вспомнить ни кто я, ни откуда. Слился с гранитным постаментом, который забрал ее у меня так далеко, куда я не мог попасть. Неделя или месяц или чуть больше, не знаю, просто выпали у меня из памяти. Я опускался на дно отчаяния, не решаясь покончить собой и вновь соединиться с ней.
Очнулся я в захудалом городишке километрах в ста от родного города, понял, что надо жить так, словно она рядом, словно ничего не изменилось. Вспомнилась ее любимая агатовая кошка, представилось как ходит она тощая и голодная и орет на весь подъезд.
Вернулся я довольно быстро-на попутках. Затем неплохо устроился, но всё делал в пол-силы, в пол-накала, не было больше того двигателя, который посылал меня вперед.
А теперь осень и я чувствую, как постепенно угасаю, чувствую, что приходит тот момент, который совсем недавно испытала моя жена….
Минут через десять захожу на кухню. Два откормленных колобка трутся об мои ноги и урчат от счастья, а я, посвежевший, выпиваю свой чай и спешу на работу. Жизнь продолжается. Раньше Она хмурила бровь и надувала губки: «Милый, не забудь побриться!» А теперь я всё делаю сам. Всё и всегда.
Начался наш незатейливый роман в начале века. Мы любили и страдали из-за непонимания друг друга, как любая пара на свете. Она капризничала, я же с радостью выполнял все ее пожелания. Я обожал ее, я ревновал ее, я стремился каждую минуту быть рядом. Мы засыпали рядом, укрывшись одним одеялом, но утром всегда она сворачивалась как гусеница, закатавшись в него с головой. Мы смеялись и шутили, ездили отдыхать, любили друг друга везде, совершенно не стесняясь посторонних. Завели махонького котенка, который заменил нам любимое дитя. Теперь этот пузан наверное дрыхнет на батарее, рядом со своим верным другом.
Так прошло четыре года, мы поженились, обменялись кольцами и я стал ощущать ее как свою часть, как одно со мной целое. А через какое-то время она стала угасать, как отработавшая свое лампочка светит тускло-тускло, потом на секунду вспыхивает и гаснет навсегда. Ее взрывом была законченная работа над одним проэктом – неделю она излучала энергию как раньше,а потом бросила всё и уехала из города. Я искал ее, вдруг резко осознал, что потерял нечто бОльшее, чем жену, чем верного друга, я потерял себя, а теперь не могу найти. Я обзвонил все больницы и морги, но никто о ней и не слышал. Через неделю она позвонила, заспанным голосом объявила, что она в тысяче километров от меня, и чтобы я не беспокоился.
Я бросился на вокзал, купил билет на ближайший рейс, выехал так быстро, как только смог. Но я опоздал – к моему приезду от нее ничего не осталось – похороны были назначены на следующий день, а я даже не узнал от чего она умерла.
Я кончился, жизнь кончилась. Мир умер вместе с ней, в ту же секунду. Это я понял еще в поезде, но ничего не мог… После обряда захоронения я еще какое-то время жил на кладбище, не мог вспомнить ни кто я, ни откуда. Слился с гранитным постаментом, который забрал ее у меня так далеко, куда я не мог попасть. Неделя или месяц или чуть больше, не знаю, просто выпали у меня из памяти. Я опускался на дно отчаяния, не решаясь покончить собой и вновь соединиться с ней.
Очнулся я в захудалом городишке километрах в ста от родного города, понял, что надо жить так, словно она рядом, словно ничего не изменилось. Вспомнилась ее любимая агатовая кошка, представилось как ходит она тощая и голодная и орет на весь подъезд.
Вернулся я довольно быстро-на попутках. Затем неплохо устроился, но всё делал в пол-силы, в пол-накала, не было больше того двигателя, который посылал меня вперед.
А теперь осень и я чувствую, как постепенно угасаю, чувствую, что приходит тот момент, который совсем недавно испытала моя жена….